Мы все люди и все человеческое нам не чуждо. Мы вступаем в отношения: любовные, романтические, брачные наконец, и мы не застрахованы от того, чтобы получить печальный опыт - быть брошенным, оставленным, в одностороннем порядке. Ультимативно. В лучшем случае, может быть объявление из разряда «между нами все кончено», «прошли чувства - пришло непонимание», чаще это уход по-английски.
Именно в этот момент происходит распределение ролей, достаточно несправедливое по своей природе. Бросающий захватывает своего рода власть. Власть руководить событиями, своей жизнью и жизнью брошенного. Он для себя уже все решил, выбор сделан, сценарий своих отношений он определил - и в силу уровня своей смелости он, подходящим для себя способом дал об этом знать.
Что же остается второму участнику разыгравшейся драмы? Ему остается навязанная роль брошенного, бесправного члена некогда существовавшего союза. Бесправного, потому что выбора ему не предоставили - остаться или нет в отношениях, все было решено ультимативно, в одностороннем порядке. У второго участника нет ни власти, ни сил, чтобы вернуть отношения в прежнее русло.
Остается лишь участь обреченного - подчиниться роли «теперь ты для меня стал/стала никем». В репертуаре этой роли суждено тосковать, скучать, винить себя за ошибки прошлого и бесконечно надеяться, что все еще может вернутся. А еще остается бессильно злиться и гневаться на негодяя - бросившего.
Помимо власти наделяется и своего рода мифическим могуществом. Сюда входит сила возможности менять жизнь брошенного, причем естественно не в лучшую сторону т.к. будут появляться убеждения, что вся радость и счастье прожитые ранее были возможны только исключительно благодаря союзу с бросившим. Страдания в одиночестве будут выставлять любой, (даже самый некомфортный и негармоничный) союз в более приглядном свете. Все победы и достижения бывшего союза будут причисляться бросившему. Кроме того, ультимативность расставания рождает впечатление, что на бросающего никак нельзя повлиять, а на брошенного он может. Кажется: если бросающий вернется, хоть на некоторое время, то снова все может быть хорошо, будет еще шанс сделать, постараться, убедить его в своей значимости, правильности, удобности. Хоть ненадолго! Пусть возможно, это ни к чему хорошему не приведет, и может это в очередной раз причинит боль. Пусть - слишком вожделенно примирение. И тут могут приходить все возможные модели поведения: от просьб и унижений, взываний к жалости, до манипуляций болезнью, детьми, шантажом.
Так и происходит травматизация брошенного. Унизительное бессилие, что-либо изменить, вернуть; беспомощное положение ненужности. Когда привычное «мы», рассечено, разрублено на две несправедливые части: большую часть уходящего победителя и маленькую брошенного. И маленький, крошечный оставшийся мир брошенного, станет таким несправедливым и таким страшным, таким небезопасным и непривычным, холодным и опасным.
Таким мир представляется ребенку, совсем еще маленькому, когда куда-то внезапно исчезает мама. Это ужасно страшно, ведь вера в то, что она всегда-всегда будет рядом, никогда не ставилась под сомнение. Мама как фигура, обеспечивающая весь мыслимый комфорт и заботу и защиту в этом небезопасном мире, была неотъемлемой частью первого в жизни союза «мы». И резонный вопрос в такой ситуации, непривычной, новой и кажется довольно небезопасной – «как выживать в одиночестве?», «как я смогу один?». Ведь вопрос выживания был возможен только в союзе. Преодолев первый страх, отчаяние, ужас происходящего, ребенок начинает пробовать помочь себе сам. Шаг за шагом, ложка за ложкой, слог за слогом. Взрослеет. Иными словами – учится быть самостоятельным, и самодостаточным. Доставать для себя сам все необходимое. Постепенно выходит из роли жертвы обстоятельств беспомощного детства, а роль принимающего решения взрослого.
Если взрослеющий ребенок взращивает свою свободу, активность, способность признания своей значимости в отношениях с сильной и значимой фигурой, значимость своих личных потребностей в своей первой травме расставания, то и этот путь предстоит и брошенному, запавшему в аналогичную ситуацию.
Терапия болезненных расставаний основана на возвращении брошенному его равноправной роли в некогда существовавшем союзе, активности, справедливости отношений, которых его лишили во время бросания, прав на завершение отношений. Происходит восстановление равноправного партнера, такого же сильного и могущественного, со своим уникальным багажом ценностей, настоящих и истинных, которые не может забрать с собой никакой партнер.
И наверное, говоря о равноправии стоит уделить и внимание и бросающему партнеру. Следует помнить, что зачастую, мотивом к бросанию является нечто иное как страх самому оказаться брошенным. Бросающий скорее всего был брошен ранее и потому стремится бросить первым, чтобы снова не оказаться в неприятном и пугающем положении брошенного. И сам он попадает в травму бросающего. На долгие годы оставаясь с чувством стыда, вины и уже своего бессилия что либо изменить в этих, уже для него незавершенных отношениях с брошенным. И скорее всего, в его терапии травмы бросающего, придет время и для работы с более ранней травмой брошенного.
Comments